А.Агеев: о недопустимости разглашения данных предварительного расследования

Первый заместитель председателя комитета по конституционному законодательству и государственному строительству Александр Агеев внес на рассмотрение нижней палаты парламента проект Федерального Закона «О внесении изменений в статью 161 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации». По мнению законотворца, необходимость уточнения нормы о недопустимости разглашения данных предварительного расследования является одной из самых актуальных тем, что подтверждается многочисленными резонансными делами.

В частности, делом Светланы Давыдовой и нашумевшим расследованием так называемого «полицейского дела» в Челябинске, в ходе которого были задержаны сотрудники УУР Челябинского Главка. Стоит отметить, что неопределенность нормы о недопустимости разглашения данных предварительного расследования и, как результат, вольная трактовка данного понятия, сыграла злую шутку в судьбе подозреваемых.

Очевидно, что многие, находясь под гнетом злосчастной подписки, задаются вопросом: «А когда же, наконец, можно не оглядываясь по сторонам и не боясь возможных санкций, вслух цитировать умные мысли следователя?». Давайте разберемся, когда прекратится давление следственных органов за случайно оброненное слово, которое однажды употребил подзащитный при допросе, и на которое может распространиться пресловутая подписка. Что об этом нам говорит закон? А закон, к сожалению, пока молчит. УПК РФ не определяет срок окончания действия данной подписки. И хотя логично предположить, что по завершении предварительного расследования и направления дела в суд после первого открытого заседания все тайны следствия становятся достоянием общественности. Однако де-юре подписка бессрочна и ответственность может наступить в любой момент.

Закон также не определяет распространение действия подписки на выделенное в соответствии со ст. 154 УПК РФ уголовное дело. Получается, что при отсутствии конкретизации сведений и срока действия подписки, она бессрочно распространяется и на материалы выделенного «висяка», и никто кроме следователя или дознавателя отменить ее действие не вправе.

Таким образом, получается, что следователь может использовать пробел в законодательстве исключительно как рычаг давления, умышленно

связывая стороне защиты руки? Не менее любопытным является факт того, что, даже следуя букве закона, следователь не обязан обосновывать необходимость запрета и конкретизировать данные, не подлежащие разглашению.

Очевидно, что закон не должен превратиться в средство для манипуляции, а для пресечения подобных действий правовая норма изначально должна быть ясна, точна и недвусмысленна.

Полагаю, что предлагаемые изменения остро необходимы органам предварительного расследования, адвокатскому сообществу и обществу в целом. Четкое понимание положений рассматриваемой статьи закона одновременно позволит защитить граждан от недобросовестных и непрофессиональных служителей фемиды, а нарушители закона, действующие по злому умыслу, ни при каких обстоятельствах не смогут добиться своих низких целей.